В соцсетях появилась масса шуток и обсуждений про «жен айтишников», которые якобы только ходят на йогу в обед и занимаются исключительно собой — даже в эмиграции. Иногда это особенно задевает тех, кто переехал и вынужден держаться за свое рабочее место, чтобы не потерять возможность легализации. В то же время, как и со многими стереотипами, представления о беззаботном укладе жизни наверняка довольно далеки от реальности. Более того, есть и женщины, о которых говорят куда реже: они сами обеспечивают семьи и смогли перевезти мужей в другие страны за свой счет. «Зеркало» поговорило с такими беларусками об их опыте и быте.
Все имена изменены.
«К „женам айтишников“ даже отношусь с толикой зависти»
Когда Ольге было 30 лет, она релоцировала в Польшу всю семью — себя, мужа и двух котов. Как рассказала собеседница, переезд оказался достаточно сумбурным, хотя отчасти все же был запланированным.
— Сменить страну мы хотели в 2023 году, но с началом войны в Украине все пришлось сильно ускорить. Поэтому уже в марте 2022-го мы выехали в Польшу благодаря моей работе в IT, — говорит Ольга. — На момент выезда по факту трудоустроена была я одна, но для пересечения границы по визе Poland. Business Harbour (с января 2024 года программа закрыта. — Прим. ред.) уже ввели требование предоставить бумагу, мол, оба выезжаем на работу, так что моя компания помогла с бумагами и для мужа.
По словам Ольги, она сразу понимала: в первое время именно она будет «добытчицей» в семье. Но ее это не пугало, тем более что женщина зарабатывает «значительно больше» средней зарплаты по Польше, которая составляет около 2 тысяч евро.
— Было понятно изначально, что муж вряд ли быстро найдет работу по своей специальности — он инженер-электротехник, и его диплом требовал подтверждения. Первые полгода после переезда он вообще не работал, а занимался вопросами легализации, бытом, адаптацией, — описывает собеседница. — Меня его «домохозяйничество» абсолютно не напрягало. В моем окружении все женщины работают или в IT, или в инженерной области, так что это скорее они — локомотивы, которые тянут на себе семью.
Благодаря такому настрою Ольга также спокойно отнеслась к тому, что спустя полгода эмиграции ее супруг решил не возвращаться к профессии инженера, а кардинально сменить сферу работы.
— Однажды муж признался, что выгорел после 15 лет стажа, так что решил сменить род деятельности и пойти работать курьером в медицинскую лабораторию. С того момента, я бы сказала, у нас образовалось довольно классическое распределение бытовых обязанностей. Мы оба работаем, но так как я это делаю из дома, то и большинство дел вроде уборки, стирки, поддержания порядка — на мне. На муже сейчас только готовка и закупка продуктов. Но я до сих пор, по сути, все еще обеспечиваю нашу семью деньгами — и спокойно отношусь к этому.
Насчет стереотипов о «женах айтишников» Ольга говорит, что «тоже хотела бы, чтобы ее вывезли за границу, обеспечивали и любили». По большей части это связано с желанием избавиться от «повышенного уровня тревожности из-за потенциального увольнения, возможной беременности в будущем» или, например, проблем с легализацией.
— К «женам айтишников» даже отношусь с толикой зависти, — признается собеседница. — Может, я бы и была рада поменяться с мужем ролями хотя бы на год, но реальность такова, что мой доход в несколько раз превышает его. Поэтому либо мы значительно теряем в уровне жизни и комфорте, либо оставляем все как есть. Мы выбираем второе.
При этом, как считает Ольга, все не так уж плохо, как может показаться. Например, у нее в жизни остается место для моральной разгрузки.
— Порой мы с мужем говорим об этой ситуации и, чтобы устроить мне что-то вроде отдыха, он приглашает меня на свидание и организует его сам или же отправляет в спа-центр. Не так часто, как хотелось бы, но что поделать, если жизнь кардинально изменилась и теперь приходится подстраиваться под новые обстоятельства, — рассуждает женщина. — Да и в конце концов, меня никто не заставляет именно так жить. Конечно, кому-то со стороны позиция моего мужа может показаться инфантильной и потребительской, но внутри семьи у нас нет разногласий по этому поводу. Ну и, откровенно говоря, такой дисбаланс в доходах у нас был всегда и другой совместной жизни мы просто не знаем.
«В лицо никто ничего не говорил, но ты все это чувствуешь: взгляды, перешептывания»
Марина и ее супруг переехали из Беларуси в Польшу в начале 2021 года — ей тогда было 27, а мужу 30.
— Уже тогда стало понятно: в Беларуси мы не видим будущего — ни профессионального, ни личного, — вспоминает она. — Однажды я пришла домой и просто спросила: «А что если переехать?» Муж почти сразу ответил: «Давай». Потом, конечно, были разговоры, сомнения, обсуждения, но в целом настрой у нас был единый, так что переезд стал совместным и взвешенным решением.
Переезд пара планировала основательно: от глобального выбора места для жизни до мыслей о возможных перспективах работы для Марининого мужа. Раньше он несколько лет зарабатывал промышленным альпинизмом, но на момент переезда уже оставил это дело. Из-за командировок работа мешала личной жизни — и тогда пара решила: зарплаты Марины, которая выше средней по Польше, вполне хватает, чтобы жить, а супруг может полностью взять на себя домашние обязанности. Так что к моменту переезда быт у пары был уже давно налажен.
— Как только я инициировала процесс релокации, в компании мне предложили сразу несколько вариантов — переезд в Нидерланды, Украину или Польшу. Последняя и стала приоритетной из-за упрощенной легализации для беларусов. Ну, а дальше мы выбирали город исходя из практических соображений, — объясняет собеседница.
Как говорит Марина, работает она из дома, поэтому конкретное место в Польше пара выбирала в том числе исходя из уровня безработицы и количества вакансий на разные должности. Расчет был на то, чтобы и у супруга были варианты трудоустройства на всякий случай.
— После релокации большая часть быта осталась неизменной. Наверное единственное, что поменялось на первых этапах — коммуникация с внешним миром, так сказать. Когда мы только переехали, я более уверенно разговаривала по-польски, поэтому стала сама заниматься вопросами легализации, услуг, банков или здоровья. В остальном же муж продолжает заниматься хозяйством, — рассказывает собеседница. — Обычные повседневные дела мы распределяем в зависимости от того, у кого есть на них ресурс и время. Сейчас чаще получается, что это супруг, но когда он выйдет на работу или когда у нас будет ребенок, думаю, это немного поменяется.
О стереотипах Марина высказывается довольно категорично, несмотря на то, что сталкивалась с ними и раньше, и сейчас.
— В лицо мне никто ничего не говорил, но ты все это чувствуешь: взгляды, недомолвки, перешептывания. Особенно от старшего поколения и даже от друзей, — замечает Марина. — Но мы на это внимание не обращали, потому что знали, что наша жизнь устроена так, чтобы быть комфортной именно для нас. Со временем, на наш субъективный взгляд, и отношение близких все больше и больше демократизировалось, и на нашем примере они уже увидели, что может быть по-другому. Думаю, просто люди начинают понимать, что «нестандартный» уклад — это не значит «неправильный».
Кроме этого, Марина отмечает, что именно при таком укладе семьи она видит в муже самую настоящую опору.
— Многие недооценивают, насколько важно, когда кто-то один в семье начинает брать на себя все бытовые дела, — рассуждает собеседница. — Среди моих коллег-айтишников обычно либо супруги оба работают, либо же если кто-то не работает, то тянет на себе весь быт. Последнее труднее выразить в денежном эквиваленте, однако иметь «защищенный тыл» дорогого стоит для карьерного роста второго, работающего супруга. Например, у моего коллеги недавно родился ребенок — и я понимаю, что без всесторонней поддержки супруги он не ездил бы по конференциям и не показывал бы такие результаты, какие у него есть.
Марина приводит еще один пример: недавно она пошла получать второе высшее образование и говорит, что это стало возможно «только благодаря глобальной поддержке супруга и тому, что он снял с меня все бытовые вопросы».
— Так что, думаю, стереотипы появляются от незнания полноты картины или нежелания ее понять. И касаются они не только «жен айтишников», но и «жен дальнобойщиков», да и вообще людей в целом, — уверена Марина.
